Арвеарт. Верона и Лээст. Том I - Лааль Джандосова

Верона вздохнула горько, вспомнив о нормах нравственности, а Джон, обняв её сзади, зарылся лицом ей в волосы, что пахли сладчайшим «Ангелом», и не размыкал объятия, пока Парусник шёл на снижение, в тот момент желая единственного – больше не отпускать её, больше не расставаться с ней.

* * *

Фрегат подлетел к террасе и завис в пяти метрах от берега – уровняв свой фальшборт с балюстрадой – массивной, с большими балясинами, выточенными фигурно из красивого белого мрамора. Джон отпустил Верону – с обещанием: «Скоро увидимся!» – отошёл за мечом, поднял его, прокрутил в засвистевшем воздухе и исчез, оставляя всё прочее – эртафразз, бутылку, бокалы, бронзовый шлем, тарелочку и ведёрко со льдом – подтаявшим. Верона, подумав: «Скоро ли? Что есть „скоро“ в его понимании?» – спустилась на нижнюю палубу и обнаружила сразу, что студенты и оба профессора выполняют «форму прощания», идентичную «форме приветствия». «Эркадор… Эркадор… А какой он? Почему он – „первого уровня“? Он действительно самый могущественный? И, значит, он уже в курсе, что у Джона со мной отношения?» Задавшись такими вопросами, она опустилась на палубу и прошептала: «Слава… Слава Его Величеству…» Следующее мгновение ушло на телепортацию. Пристань – широкая, каменная, заполненная до этого студентами-арвеартцами, выполнявшими форму приветствия наряду со своими кураторами, заполнилась окончательно. Тишину, царившую в воздухе, прорезали крики Брайтона:

– Эй, народ, поднимаемся!

Первым после «призыва» поднялся проректор Коаскиерса. Следом – одновременно – Верона, Томас, кураторы, Аримани, Маклохлан и Марвенсен, и за ним – остальные студенты, говоря об альтернативщиках. Арвеартцы, предельно шокированные – тем, что Парусник – подлетевший – несомненно был из флотилии эртаона первого уровня, дождались указаний старшего – проректора в данном случае, и встали – дестабилизированные – бледные и пошатывающиеся. Куратор первого курса – утонченного вида мужчина с красивой короткой стрижкой в стиле поэта Байрона, шагнул с замечанием к Джимми, который с готовностью выпалил: «Сэр, простите, пожалуйста! Это случайно вырвалось! От перевозбуждения! Мы же сюда прилетели на артвенгарском Паруснике!»

Эртебран объявил тем временем:

– Арверы, строимся парами! После этого все по очереди направляемся за кураторами! Начинаем с первого курса! Разговоры свести до минимума!

Куратор первого курса взглянул на мистера Хогарта – куратора второкурсников, а затем приблизился к Томасу: «Мистер Девидсон, счастлив приветствовать вас…» Поприветствовав Томаса Девидсона, профессор кивнул Арриго, мельком взглянул на Маккафрея, который, в свой манере, озирался в большой растерянности, и, подойдя к Вероне, посчитал своим долгом представиться:

– Джеймс Джонсон, куратор курса. Рад, что вы поступили к нам. Надеюсь, вам тут понравится.

– Я тоже, – сказала Верона. – Хотя кое-что настораживает…

– Понимаю, но вы привыкнете.

Пока они разговаривали, первокурсники начали строиться. Томас встал в паре с Гредаром – своим арвеартским приятелем – светловолосым парнем с правильными чертами и со спортивным сложением. Арриго встал в паре с Маккафреем, и все остальные тоже построились без промедления – и арвеартские юноши, крайне сосредоточенные, и четыре оставшихся девушки, о которых Верона подумала, рассмотрев их наряды – пугающие, – мешковатые юбки, жакеты, тёмного цвета блузы с застёгнутым наглухо воротом: «Лээст был прав, конечно. Мини-юбки здесь не приветствуются».

– Блэкуотер! – выкрикнул Джимми. – Вставай со мной! Не выпендривайся! Мы с тобой остались единственные!

Джонсон шагнул в его сторону:

– Ваше перевозбуждение чересчур затянулось, по-моему!

– Да-да! – подтвердил Арриго глубоким тембром проректора. – Применять «Виагру» с «Сиалисом» вам больше не рекомендуется!

– Ха-ха! – засмеялся Хогарт. – Вот это талант! Приветствую!

Арриго расцвёл улыбкой, а Джимми сказал с возмущением:

– Ему за такие шутки ещё комплименты отваливают, а мне – одни замечания!

– Уймитесь! – велел куратор.

«Построение» было окончено.

* * *

У дверей – высоких, широких, отделанных инкрустацией в виде летящего парусника, Джонсон остановился, привычно поправил манжеты – белоснежные и накрахмаленные, и шагнул на блестящую линию разводящего активатора. Тяжёлые створки разъехались. Первокурсники ровным строем прошагали вслед за куратором и оказались в зале – огромном, великолепном – отделанном сочетанием разнообразного мрамора, включая спиральную лестницу в правом торце помещения. Впрочем, мрамор был только фоном для того бесподобного зрелища, что меньше чем за секунду поглотило всё их внимание. Этим зрелищем были полотна, украшавшие длинным рядом золотистого цвета стену напротив входа в Коаскиерс. Полотен, точней – гобеленов, расшитых тончайшим шёлком и нитями из металлов, насчитывалось тринадцать. Двенадцать из них представляли портреты Великих Создателей – прекрасных, с бронзовой кожей, облачённых во фреззды – серебряные, в серебристые шлемы – гранёные, с опущенными забралами – узкими, а не широкими, оставлявшими губы открытыми, в штаны из светлой материи и в сапоги – перламутровые, с высокими голенищами. Центральный портрет – тринадцатый – являл Эркадора – сияющего, в золотистом по цвету фреззде и в шлеме из чистого золота, с высоким красивым гребнем, блистающем инкрустациями. Огромный меч Эркадора был длиннее мечей Советников, а на правой ладони – развёрнутой – светилась корона со стрелами – эмблема великой власти – великой и вечной власти эртаона первого уровня. Под эркадорским портретом находилась дверь – деревянная – из красивого тёмного дерева – высокая и двустворчатая.

Двадцать пять арвеартских студентов, выражая своё почитание, отставили вещи в сторону, склонились перед портретами, прижались лицами к мрамору и застыли в экстазе – внутреннем и для них абсолютно естественном. К ним присоединился доблестный сын Ирландии и следом, с меньшим экстазом, Аримани и Томас Девидсон. Джимми, решив, что с портретами церемониться не обязательно, не стал вставать на колени, а, напротив, начал расхаживать – словно был в тот момент в галерее, изучая с большим интересом и мечи Высочайших Советников, извлечённые ими из ножен – с иероглифами вдоль лезвия, и ножны – в камнях – драгоценных, и пояса – сверкающие, украшенные кристаллами. Джонсон, оставшись у входа, наблюдал за его движениями, а Верона, встав за Маккафреем, уделила своё внимание эркадорскому изображению. И чем дольше она смотрела – на руки его – загорелые, с рельефно-тугими мышцами, перехваченные браслетами, на плечи его – широкие, на рот его, жёстко очерченный, тем глубже её охватывало странное ощущение – ощущение внутренней близости с ним – сильное и пугающее. Взгляд его, через прорезь, обрёл вдруг живую силу – страшную и обжигающую.

– О нет… – прошептала Верона. – Только не это, боже мой…

Именно в эти секунды к ней подобрался Джимми и прошептал, посмеиваясь:

– Это тебе не Девидсон! Это – мужик со способностями! Он может усилием мысли уничтожить всю нашу галактику!

Пылающий взгляд Эркадора вернулся к обычной статике.

– Отвали, – пригрозила Верона, – а то я усилием мысли оставлю тебя без гипофиза!

– Хе-хе! – засмеялся Джимми.

– Брайтон! – окликнул Джонсон. – Здесь не место для шуток! Ясно вам?!

Студенты зашевелились. Джимми тряхнул причёской. Дреды взметнулись в воздухе:

– Мистер Джонсон, простите, пожалуйста, но Блэкуотер меня шантажирует! Она мне сейчас сказала, что лишит меня важного органа!

– Брайтон! – взорвался куратор. – Подойдите ко мне немедленно!

Джимми пришлось подчиниться. После этого мистер Джонсон провёл своих первокурсников в левый торец помещения – к стене из светлого мрамора в глубоких чёрных прожилках и золотых вкраплениях, и снова велел построиться, как он сказал – «классически», что Джимми интерпретировал в очередном высказывании самым дословным образом:

– Все коротышки – спереди, а сзади стоят высокие!

Первой в ряду «коротышек» оказалась стоять Верона, за которой он и пристроился, спасаясь от гнева профессора. Непосредственно рядом с Вероной встал Арриго, рост – метр восемьдесят, а за ним возвысился Томас, выше его на голову. Возле них встали Гредар с Маккафреем, затем арвеартские девушки и оставшиеся первокурсники. Рядом с двумя шеренгами, представлявшими первокурсников, мистер Хогарт быстро построил подчинённых ему второкурсников, следом профессор Акройд построил своих третьекурсников и так – курс за курсом, по очереди, главный холл заполнился полностью. Студенты седьмого курса, возглавляемые Маклохланом, разместились напротив первого, перед кручёной лестницей, а остальные курсы – напротив стены с портретами.